Одной отважной девушке с катаной.
Чтобы никогда не пришлось биться в одиночку!
Чтобы никогда не пришлось биться в одиночку!
СКАЗКА ОБ ОДИНОЧЕСТВЕ
***
По городу стелился туман.
Белый, словно сливки, и густой, как патока.
Вряд ли это был обычный туман. Хотя бы потому, что…
Впрочем, не будем забегать вперед.
читать дальшеТуман поднялся от реки, и пополз по улицам, ища открытые двери, заглядывая в окна и норовя залезть в каждую неприметную щелку.
К счастью, все двери стояли закрытыми, и туману не удалось никуда пробраться. К счастью, потому что вместе с туманом в город пришел холод.
Те, у кого были камины, поспешили развести в них огонь, чтобы выгнать из домов промозглую сырость и посидеть у камелька. Жаркое и уютное пламя весело потрескивало полешками, а хозяева расположились рядом с очагами и мирно потягивали из кружек теплый грог.
И только один камин в тот день стоял неразожженным. Потому что у его хозяина дела шли из рук вон плохо.
Это был бедный художник, живший в каморке под самой крышей.
Его картины давно уже никто не покупал, и у юноши не было ни гроша, чтобы купить дров.
Художник сидел подле камина и, кутаясь в старый плед, уныло смотрел на черные холодные угольки, пытаясь представить, как по ним скачут язычки огня. Но, что бы ни рисовало его воображение, согреться ему никак не удавалось.
- Что толку сидеть и мерзнуть?.. – пробормотал художник, решительно вставая со стула. – С таким же успехом это можно делать на улице. Но там, по крайней мере, я не буду чувствовать себя одиноким.
…Ой-ой-ой!..
Не следовало, право, не следовало ему в тот день выходить из дома…
Но – что есть, - то есть, и через пару минут художник, замотав вокруг шеи теплый шарф, покинул свою каморку. Дверь запирать не имело смысла, так как в каморке ничего, кроме стула, кровати, мольберта и кисточек с красками не было. А картинами, как уже говорилось, все равно никто не интересовался.
Спустившись с чердака, юноша зашагал по городу, удивляясь странному туману, плотной завесой висевшему перед глазами.
Долго бродил он по замершим и опустевшим улицам, но так и не встретил ни одной живой души. Горожане смирно сидели по домам, отдав город в полную и безраздельную власть тумана.
И даже все бродячие собаки куда-то подевались, спрятавшись от холода в только им ведомые закутки.
- Бр-рр!.. – поежился художник, зябко обхватывая себя за плечи. – Не отправиться ли мне лучше домой?..
Он хотел уже повернуть назад, но неожиданно обнаружил, что заблудился.
В белом мареве все дома стали похожи, как желуди; а улицы, словно дразня юношу, хитро кружили и петляли, завлекая его во все новые и новые проулки, где он никогда не бывал.
Растерянно оглядевшись, юноша пожал плечами и побрел наугад. «Рано или поздно туман разойдется, и я выйду в какое-нибудь знакомое место», - решил он.
Однако туман, похоже, и не думал рассеиваться. Напротив, с каждым шагом он становился гуще и гуще, и скоро юноше стало казаться, будто он проталкивается сквозь плотно стоящую толпу.
И еще - что кто-то идет вслед за ним.
«Вероятно, еще один бедолага, заблудившийся в тумане», - подумал художник.
- Эй!.. – на всякий случай окликнул он незнакомца. – Кто ты?..
- Я твой друг, - ответили из белой завесы.
- Друг?.. – удивился художник. – Но у меня нет друзей. Они покинули меня, когда поняли, что мои картины никому не нужны. Я тебя знаю?..
- О, да!.. – засмеялись в тумане. – И куда лучше, чем ты думаешь.
- Раз так, не поможешь ли мне добраться до дома?.. Боюсь, что сам я до утра его не найду.
В тумане снова засмеялись.
- Идем, - сказал голос.
Был он ни громким ни тихим; не мужским, но и не женским, и юноша потерялся в догадках, пытаясь вспомнить, кому он может принадлежать.
Доверившись голосу, продрогший художник двинулся вслед за ним. А тот, кому принадлежал голос, уверенно, точно туман не был ему помехой, вел юношу до самого дома, не показываясь, однако, на глаза.
От души поблагодарив своего попутчика, юноша заметил:
- А ты хорошо знаешь город!
В ответ снова раздался смех.
- Я хорошо знаю ТЕБЯ, - произнес незнакомец. – Этой дорогой мы ходили с тобой тысячи раз.
Юноша смутился.
- Прости, но я не могу вспомнить, кто ты. Я хотел бы пригласить тебя на чашечку чая, - сказал он, - но, боюсь, его придется пить холодным…
- Это не страшно, - засмеялся его странный спутник, скрытый пеленой тумана, - холодный чай – как раз то, что нужно.
- Вот как?.. – удивился художник, и вдруг впервые подумал о том, что так и не разглядел того, с кем шел через весь город. Ему стало не по себе. Но отказываться от своего слова было неловко, а потому он сказал: - Тогда входи.
…И снова он совершил большую ошибку! Не надо, ой, не надо было приглашать странного незнакомца к себе в дом…
Художник стал подниматься по лестнице, предполагая, что его новоиспеченный «друг» пойдет следом.
Однако ни одна ступенька не скрипнула под ногами владельца таинственного голоса, и никого, кроме тумана, когда он обернулся, юноша не заметил. Это еще больше насторожило его.
Он совсем уже собрался юркнуть в свою каморку и поплотнее закрыть дверь, но туман опередил его, и белесыми клочьями торопливо пополз в комнату, заполняя ее от пола до потолка. А потом заклубился, словно зимняя поземка, с которой играет ветер, и стал темнеть и уплотняться, пока перед юношей на стуле не появилось странное длинноногое и длиннорукое существо с неясным и бледным лицом.
- Кто ты? – воскликнул испуганный художник.
- Тебе не следует бояться, - засмеялось существо. – Разве ты не узнал меня? Я – твое Одиночество.
- Одиночество?.. – переспросил художник, опасливо присаживаясь на краешек кровати. – Но я даже не знал, что с тобой можно говорить…
- Ты просто не пробовал. Кроме того, я могу появиться только в особенный день. Такой, как сегодня. Ты ведь сам предложил мне войти. Сам назвал своим другом.
- Что ж, - пробормотал художник, которого начала трясти дрожь, - я рад друзьям… Оставайся.
…Бедный юноша! Он и не догадывался, как опасно затевать разговоры с Одиночеством… Ибо нет на свете существа, прилипчивее, чем оно.
- Я всегда буду с тобой, - сказало существо. – Мне у тебя нравится.
- Правда?.. Наверное, ты и в самом деле настоящий друг… Позволь зажечь свечу, чтобы я мог увидеть твое лицо.
Стоило огоньку вспыхнуть, как существо вдруг съежилось, зашипело и отшатнулось от свечи. И сразу по комнате будто пронесся сквозняк.
Фитилек свечи пустил струйку дыма и погас.
- Какая досада!.. – посетовал художник. – Ничего, сейчас я зажгу свечу снова.
- О, не стоит! – поспешно воскликнуло Одиночество. – По-моему, и так неплохо.
- Да, но я так и не успел разглядеть тебя!.. попытался возразить юноша, но Одиночество, рассмеявшись, перебило его:
- Мы еще успеем как следует познакомиться!
- Да, наверное… Прости, но сейчас мне придется прилечь. Кажется, я совсем простыл…
Художник снял ботинки, а затем, не раздеваясь, забрался в кровать и укутался пледом. У него начался жар, который не спадал несколько дней, и юноша провел их, как в тумане.
На самом деле так оно и было. Если бы кто-то заглянул в комнату, он не увидел бы в ней ничего, кроме тумана…
…У Одиночества были холодные руки.
Оно приходило и опускало их на его разгоряченный лоб, успокаивая лихорадку боли и обид.
Ему казалось, что Оно лечит.
Он ошибался. Одиночество не умеет лечить.
Оно умеет только одно - превращать сердце в кусок льда.
…Все могло закончиться очень печально, если бы…
Нет-нет, молчу!.. Пусть события идут своим чередом. Но для этого придется вернуться немного назад.
В тот самый день, незадолго до того, как город окутался туманом, к городской таверне подъехала карета.
Карета как карета. И вышедший из нее молодой человек в плаще и шляпе также казался вполне обычным путешественником, - вполне помятым, запыленным и усталым. Разве что глаза его смотрели на удивление ярко и живо.
Зайдя в таверну, он заказал ужин, уселся за столик, и в ожидании принялся крутить головой, с интересом рассматривая то, что висело на стенах.
Тут были и булатные мечи из лучшей на свете стали, и оленьи головы, увенчанные тяжелыми величественными рогами, и засушенные странные рыбы, плававшие в южных морях, и пиратские талисманы!.. Но взгляд молодого человека почему-то никак не мог оторваться от небольшой картины, висевшей недалеко от его столика.
- Хозяин! – позвал молодой человек трактирщика, как всегда, перетиравшего бесчисленные бокалы.
- Что угодно? – ворчливо осведомился трактирщик, не прерывая своего занятия.
- Скажи, что это за картина висит вон там в углу? – спросил молодой человек, указывая на понравившееся ему полотно.
- Эта?.. Не стоит внимания, – махнул рукой хозяин трактира.
- И все-таки мне хотелось бы знать, - настойчиво произнес молодой человек и снял шляпу.
У трактирщика тут же выпучились глаза, и вытянулось лицо. А бокал со звоном упал на пол.
Отношение к молодому человеку моментально поменялось, и трактирщик склонился в низком поклоне.
- Простите меня, ваше величество, я вас не узнал, - пролепетал он. – Сейчас я потороплю повара с ужином.
- Оставь это, - остановил его молодой король (а, как вы теперь знаете, это был именно он. Иногда он любил путешествовать инкогнито) и только спросил: - Так чья же все-таки эта картина?
- Ее нарисовал один чудак, называющий себя художником, - ответил хозяин.
- Он подарил тебе эту картину?
- Нет, он оставил ее у меня в оплату за ужин. Я просто пожалел беднягу. Денег у него, нужно сказать, почти не водится. Сами видите, хе-хе, кто будет покупать такую мазню…
Трактирщик явно лукавил: картина была чудо как хороша.
- Ты разве разбираешься в живописи? – холодно поинтересовался молодой король, и смех застрял у трактирщика в горле.
- Н-нет, ваше величество…
- Тогда не рассуждай о том, чего не знаешь. Я покупаю у тебя эту картину. Она просто великолепна! Сколько ты за нее хочешь?..
«Ага, - тут же смекнул хитрый трактирщик. – Если она интересует самого короля, то и вправду чего-то стОит… Как бы не продешевить».
И он назвал сумму, которую полагал достойной.
Король отвязал от пояса увесистый кошель и бросил его на стол.
- Возьми. Хотя, к твоему сведению, картина стоит гораздо дороже. Однако я полагаю, все по справедливости: ты сам назначил цену. А здесь в два раза больше, чем ты просил.
Жадные глаза трактирщика снова выпучились. На этот раз – от досады.
- А теперь скажи мне, где я могу найти этого художника?
- Я не знаю, ваше величество, - признался трактирщик. – Он жил то тут, то там. А потом, когда закончились деньги, куда-то съехал…
- Что ж, я непременно должен его найти! – молодой король, несмотря на усталость, решительно вскочил на ноги.
И, надо сказать, он бы и в самом деле незамедлительно занялся поисками, даже не поужинав, если бы, как назло, ему не помешал туман…
Поиски пришлось отложить до утра.
А на следующий день молодой король уселся в карету и стал колесить по городу, расспрашивая горожан, не знают ли они что-нибудь о бедном художнике, чья картина украшала стену трактира.
Многие пожимали плечами и говорили, что никогда о нем не слышали. Другие, когда-то знавшие художника, удивлялись, зачем этот неудачник мог кому-то понадобиться.
И лишь один булочник смог сказать что-то определенное. Он помнил художника, и знал, где тот жил.
- Он всегда покупает у меня хлеб, - сказал булочник. – Но вот уже несколько дней, как его не видно. Боюсь, не случилось ли беды…
Король, не теряя времени, отправился к художнику.
Не без труда нашел он указанный дом, приютившийся на одной из окраин, и не без труда забрался по крутой лестнице под самую крышу.
Странность заключалась в том, что лестница была вся покрыта инеем, а ступеньки ее совсем обледенели.
И чем выше король поднимался, тем холоднее ему становилось. Будто там, наверху, было жилище Хозяина Ледяных Ветров, прилетавшего в город только с наступлением зимы.
Когда же король увидел дверь, почти полностью покрытую шапкой измороси, он заподозрил неладное.
Открыв дверь, он заглянул в комнату, но не сумел рассмотреть ничего, кроме странного марева, клубившегося посередине.
«Как же здесь зябко и промозгло, - подумал он, шагнув внутрь. – Как в подвале. Разве пристало художнику жить в таком месте? Да и для картин подобная сырость вредна».
- Есть тут кто-нибудь? – спросил король, удивляясь, почему туман не исчезает.
- Что тебе нужно? – услышал он тихий шипящий голос, шедший, как казалось, отовсюду. – Уходи!
Дохнуло холодом, и король почувствовал, как у него стынут руки. И еще накатывает необъяснимый ужас.
- Я ищу художника, - проговорил он, обращаясь в пустоту. – Мне сказали, что он живет здесь.
- Уходи! – повторили из тумана. – Здесь никого нет.
В это время где-то в углу раздался кашель, и король понял, что художник находится в комнате.
- Ты солгал, - рассердился он на хозяина голоса. - Художник тут!
- Он никого не желает видеть, - прошелестел туман. – Мне ли, Одиночеству, не знать этого?..
- Почему ты решаешь за него?
- Я его друг, и ему хорошо со мной, - прозвучал ответ.
- Друг?.. Никогда не слышал, чтобы Одиночество было кому-то другом. Ты просто убиваешь его. Будь ты ему другом, ты не позволил бы художнику жить в такой сырости, и разжег бы камин.
- Это не твое дело, – предупреждающе прошипели из тумана. – Уходи!
- Не знаю, кто ты и что ты такое, - ответил король, не собираясь отступать, - но мне не нравится, что ты скрываешь свое лицо. Покажись!
Он порылся в кармане, достал из него огниво и запалил трут, пытаясь осветить комнату и разогнать скопившийся в ней туманный сумрак.
Стоило труту вспыхнуть, как туман, словно обжегшись, вскрикнул и беспокойно заметался по комнате.
- Ага! Значит, ты боишься огня?! – воскликнул король. – Что ж, посмотрим, что ты скажешь, когда сюда принесут факела.
Туман взвихрился и, сложившись в плотный комок, ударил короля в лицо, гоня его прочь.
Однако молодого короля было не так-то просто испугать.
Он позвал людей и приказал зажечь лампы.
Как только комната наполнилась светом, раздался дикий крик, и туман, заполнявший пространство, испарился без следа.
Король прошел немного дальше и различил кровать, на которой лежал художник. Тот был совсем слаб, и дрожал от озноба.
- Разожгите камин и принесите теплые одеяла, - велел король. – Нужно выгнать отсюда этот ужасный холод.
- Где оно?.. – проговорил художник, открывая глаза. – Где это странное существо, которое называло меня своим другом?..
- Оно ушло, и, думаю, больше не вернется. Нельзя дружить с Одиночеством, друг мой, - ответил король. – Это не приводит ни к чему хорошему. А сейчас отдыхай и набирайся сил. Когда ты поправишься, все будет совсем по-другому.
…Прошло время, и художник, за которым по приказу короля хорошо ухаживали, наконец-то встал на ноги.
В его жизни и впрямь все изменилось, будто по мановению волшебной палочки. И художник не мог понять, кто тот таинственный друг, который не только оплатил его лечение, но и снял для него новую квартиру, в которой, кроме комнаты, была удобная и большая мастерская, где он мог рисовать.
Он с увлечением взялся за работу, и нарисовал много великолепных картин, которые охотно покупали.
Художник почти не помнил того, что с ним произошло за время болезни, но однажды на его картине появилось странное длиннорукое и длинноногое существо без лица, с ужасом убегающее от яркого света фонаря, который держал в руке красивый молодой юноша.
Эту картину художник оставил у себя.
Он не соглашался продавать ее ни за какие деньги, а на все вопросы отвечал, что она дорога ему, как память о друге.
О настоящем Друге, который помог ему справиться с одиночеством.