Вылазка. Эпизоды 9-10-11-12

[Shokona]

Эпизод 9. Бунт

***
Вот и сегодня.
Еще и полуденного Грохота не было (хм… - быстро же я, однако, усваиваю местные привычки), а мальчишки приплелись из леса хмурые и злые. Причем, я заметил, что согласия в братьях не наблюдалось. Они шли порознь, молча; впереди нервно и решительно вышагивал Тосик, - старший, Ивак тащился позади, низко опустив голову.
- Все, с меня хватит! – насупленный Тосик стянул с себя рюкзак и с остервенением принялся трясти его над террасой. На деревянный пол потоком хлынул дневной «улов» Тосика: большие, маленькие, черные, перламутровые, круглые, продолговатые, блестящие, тусклые, - море, водопад самых разнообразных пуговиц! Они горошинами прыгали по полу, крутились, как монетки, раскатывались в разные стороны, капельками падали с террасы на землю.
Петра, подбоченившись и прищурившись, безмолвно наблюдала за действиями брата. Губы ее были сжаты в ниточку. Ивак уныло плюхнул свой рюкзак на террасу и уселся на ступеньки.
- Ухожу, - буркнул старший мальчишка, окончательно опорожнив рюкзак. - Надоело все! Ни одного Грохота больше здесь не задержусь. Хватит!
Он запрыгнул на террасу, зашел в дом и стал греметь там посудой, видимо, выискивая на дорогу провизию.
Петра сердито посмотрела на меня, будто приказывая предпринять что-то. Я пожал плечами: что я могу сделать?..
В это время показался на пороге Тосик - в куртке и с полным рюкзаком в руках.
Петра тут же перегородила брату дорогу.
- И куда это ты собрался? – с вызовом спросила она, вскидывая подбородок.
- В Город пойду, - ответил паренек, просовывая руки в лямки рюкзака. – Работу искать.
- А здесь тебе что? Не работа?
- Здесь?.. Да что это за работа! – возмущенно выкрикнул Тосик. - Пускай мелюзга пуговицы собирает! Что ж мне теперь, всю жизнь по кустам лазить? Ты идешь, Ивак?.. – резко спросил он.
Ивак не ответил, и только ниже наклонил голову. Было заметно, что предложение брата его не очень обрадовало.
- Никуда он не пойдет, понятно? – тут же командным тоном заявила Петра. – И ты никуда не пойдешь! Ты забыл, что отец сказал? Нечего вам в этой душегубке делать!
- Ага, как же, знаю: «грязное прибежище айсиков»! – огрызнулся Тосик. – Его послушать, так из этого проклятого леса шагу сделать нельзя! Только у нас – цивилизация! А в Городе, мол, только и живут одни дикари или мерзавцы!.. Спасибо: наслушался уже!
- Если бы лучше слушал, то понял бы, что отец прав! Ты думаешь, он просто так, что ли, из Города ушел?..
- Это его дело было, что он там с городскими не поделил! – заорал Тосик. - А мне на это наплевать, ясно? Я не собираюсь всю жизнь пуговицами заниматься, как какой-то придурок!
- Ты и без того придурок!..
- Это моя жизнь, и я уже взрослый! Ивак!.. Иди вещи собери. Уходим.
Ивак покорно поднялся и скрылся в доме.
- Был бы взрослым, не нес бы всякую белиберду! – закричала Петра, внезапно толкая Тосика обеими руками в грудь. – Сам как росы напился, так теперь еще Ивака на глупости подбиваешь! Не пущу никуда!..
- Да кто тебя спрашивать будет? За своим айсиком лучше смотри! – Тосик, возвышавшийся над сестрой почти на полголовы, вдруг тоже не удержался и отпихнул девушку в сторону.
Петра отлетела к краю террасы и едва не упала с крыльца, сильно ударившись о перила.
- Эй, парень, полегче с девушкой! – не выдержал я. С детства терпеть не могу, когда на девочку или женщину руку поднимают …
- А тебе что, ухажер, больше всех надо? Не лезь не в свое дело, - задиристо бросил Тосик, а Петра при его словах вспыхнула.
- Представь себе, - надо, - спокойно ответил я. Кажется, парня понесло… – И дело это самое что ни на есть мое.
- Это с какого же боку-припеку?
- Обижать девушек нехорошо. А в моем присутствии, я бы сказал, - даже чревато…
- Кто ее обижает-то?.. И вообще, она моя сестра!
- Тем более.
- Да что ты мне сделать можешь, ты, айсик обдолбанный?
- Что?.. Ну, например, вот это…
Все-таки два года в секции даром не пропали: через пару секунд я уже сидел верхом на на Тосике, заломив тому руку за спину.
- …руку сломать могу.
- Ао!..
- …или ключицу. На выбор.
- Отпусти-и-и!.. – по лицу парня побежали слезы. – Бо-ольно!..
- Рэй! Не надо! – крикнула побледневшая Петра. – Отпусти его, пожалуйста!..
- С радостью. Только сначала он извинится за свое поведение и пообещает больше не говорить гадостей.
- У-у!.. А-а!.. Не буду! Извини!.. Извини-и!!!
- Рад, что мы пришли к консенсусу. Только не у меня прощения проси, а у своей сестры. Мне-то, «айсику обдолбанному», от твоих слов ни холодно ни жарко, но насчет девушек я тебя предупреждал.
- Извини, Петра!.. – заверещал парень, словно резаный заяц.
Я повернулся к Петре:
- Ну что, извинения принимаются?..
Петра часто-часто закивала и бросилась к помятому и потерявшему весь свой задор Тосику, упала рядом с ним на колени, ухватила за пострадавшую руку.
- Больно, Тосик?..
Тосик хотел огрызнуться, но, натолкнувшись на мой взгляд, только тихо буркнул:
- Так… Не очень…
Я встал и медленно пошел к перилам. Способность ходить ко мне вернулась еще вчера ночью, и я тогда же с радостью побродил по ночной террасе, разминая ноги, - благо, и Тосик, и Ивак, и Петра крепко спали, а Зоран еще третьего дня как отсутствовал.
- Сделай ему перевязь, - сказал я Петре, наблюдая за парнем, изо всех сил пытавшемся бодриться, хотя болеть вывернутая рука должна была еще жутко. По себе знал: на учебных занятиях мы с таким остервенением отрабатывали болевые приемы, что подчас после этого приходилось по нескольку дней отлеживаться.
Петра кивнула и кинулась в дом, столкнувшись в двери с Иваком. Парнишка наблюдал за нами округленными от удивления глазами и открытым ртом.
- Ворона залетит, - пошутил я.
Петра прыснула и скрылась за дверью, а Ивак, смутившись, захлопнул рот, - так, что зубы клацнули.
Тосик, бледный, поднялся с пола, покачнулся, опираясь на плечо брата, поковылял к креслу. Молча.
Прибежала Петра с большим темным платком, начала хлопотать, прилаживая руку Тосика и сооружая перевязь. Тосик кривился, но молчал, пуская в мою сторону из глаз искры и молнии. Характер у мальчишки, конечно, есть, вот только гонору бы поменьше… Ну, да дело поправимое.
- Петра, а обед намечается?.. Или будем ждать вечернего Грохота? – весело поинтересовался я.
Петра, поняв меня с полуслова, тряхнула косичками и тут же умчалась на кухню шуровать кастрюлями, оставив старшего брата на попечение Ивака.
- Ивак!..
Мальчишка, неумело возившийся с повязкой и уже порядком измучивший Тосика, воззрился на меня синими, как васильки, глазами.
- А ты вот что: отнеси это в дом и распакуй.
Я указал парнишке на рюкзаки.
- Приказ понял?
Похлопав ресницами, Ивак тоже, наконец, уяснил, что к чему, кивнул и, пыхтя, потащил набитые рюкзаки к двери. Он вообще был молчуном; на год младше своего брата, тощий, нескладный, и силы у него было поменьше, чем у Тосика, который и в плечах был пошире, и плотнее, - словно из другой породы. Если Тосик пошел в отца, то Петре и Иваку многое перешло от матери: кошачья гибкость и поджарость, узкая кость и светлые, почти пшеничные волосы. А вот глаза у всех были отцовы: синие-синие. С ума сойти, какие это были глаза!.. Я такие и видел-то всего пару раз, да и то разве что в кино.
Сейчас передо мной сидел сердитый мальчишка с такими вот совершенно фантастическими глазами, и в них стояли еле сдерживаемые слезы.
- Давай посмотрю, - сказал я, почти сразу догадавшись, что рука парня вывихнута в плече. – Только сразу говорю: может быть больно. Потерпишь?
Тосик хотел пожать плечами, но не смог, и лишь побелел еще больше.
Приладившись поудобнее, как учили, я рванул руку, вправляя сустав на место. Тосик дернулся и, зажмурившись, шумно втянул сквозь зубы воздух.
- Теперь все, парень, - успокоил я его и быстро уложил руку в перевязь. Смотри-ка: еще, оказывается, кое-что помню… – Ты извини, что так получилось.
Тосик, смаргивая последние слезы, молча помотал головой.
Я пошел в дом, почти на пороге меня остановили:
- А где ты так научился?.. – хрипло спросил Тосик. Интересуясь явно не умением накладывать повязки.
- Жизнь научила, - усмехнулся я.
- А я… смогу…вот так?.. Можешь меня научить… Рэй?..
Конечно, и до этого мы с ним общались, перекидываясь за столом парой слов, но по имени он меня назвал только сейчас.
- Без проблем!.. Если дурить больше не будешь и в Город намыливаться.
- Не буду… Научишь?
- Запросто.
- А когда?.. – не отставал парень.
- Пусть рука немного подживет. Да и я чуток со своими «костылями» освоюсь, - улыбнулся я. – По-настоящему, - много двигаться придется. Ну что, пошли?.. Кажется, твоя сестра обедать зовет.
Из дома, действительно, раздался какой-то вскрик, который я принял за Петрин зов.
Однако что-то в этом крике меня насторожило; я повернулся к Тосику, и мы с ним, не сговариваясь, рванули в дом.

Эпизод 10. Нашествие

***
Петра с Иваком, полусогнувшись, стояли чуть в стороне от окна, словно не хотели, чтобы их заметили с улицы, и о чем-то переговаривались, то и дело поглядывая во двор.
Услышав наши шаги, они одновременно обернулись, и я заметил, что на их лицах застыло одинаковое выражение тревоги.
- Хорт приперся, - полупридушенным голосом сообщил Ивак, кивая в сторону окна.
Похоже, это имя было всем присутствующим, кроме меня, разумеется, хорошо знакомо: Тосик вдруг как-то странно напрягся и резко выбежал в другую комнату. Я хотел выглянуть в окно, но Петра и Ивак зашикали на меня и оттащили в сторону.
В это время прибежал Тосик; в руке у него было ружье. Настроен он был весьма воинственно.
- Я его пристрелю просто, если он к дому подойдет!.. – процедил парень со злостью, неумело пробуя снять одной рукой предохранитель.
Петра охнула и, бросившись к брату, попыталась ружье отобрать.
Однако Тосик, несмотря на поврежденную руку, вцепился в него мертвой хваткой, и усилия Петры ни к чему не привели.
- Отдай!.. – Петра говорила шепотом, почти шипела.
- Не отдам! – тоже шепотом отвечал мальчишка.
- Рэй! Скажи хоть ты ему, что это глупо!.. – Петра ненадолго ослабила хватку и в отчаянии посмотрела на меня.
Тосик тут же воспользовался ситуацией и вырвал оружие из рук сестры:
- Ничего не глупо!
Поняв, что, как старшему, командовать парадом придется мне, я подошел к парню и решительно положил руку на ствол:
- Ну вот что, Стрелок, - сказал я, - дай-ка сюда… Это не игрушки. И извольте объяснить, в чем дело.
Ружье перекочевало ко мне. Мальчишка отдал его без сопротивления, но и без особой охоты. Глаза его обиженно блеснули.
- Итак, коротко и по порядку: кто такой этот Хорт?..
- Да есть тут один… - почти выплюнул старший. - Тот еще тип. Шатается по Лесу, росу собирает, а потом в городе продает… У них с отцом давно…
- Ладно, к этому позже вернемся, - перебил я. Услышанного было достаточно, чтобы составить впечатление о вторгшемся в чужие пределы мужчине. Если я не ошибся, Хорт был распространителем наркоты, что всегда резко опускало человека в моих глазах. Несколько раз приходилось сталкиваться с подобными субъектами ТАМ, у нас, и каждая такая встреча все больше убеждала меня в том, что это довольно скользкие и подлые люди… – Дальше: что он тут забыл?
- А то ты не знаешь, - буркнул Тосик. – Он из-за тебя пришел.
- Странно… Я никакого Хорта не знаю.
Сказать по правде, Зоран и его семья были единственными моими знакомыми в этом мире.
- Зато он тебя хорошо знает! Отец сказал, что ему очень твой комбинезон приглянулся.
Ах вот оно что!.. Значит, этот самый Хорт – и есть тот, кто пытался меня ограбить в день моего появления здесь…
- А он что, и до этого приходил?
- Приходил… - недовольно подтвердил Тосик.
- И...?
- Деньги отцу за комбинезон предлагал. Только отец приказал ему убираться ко всем чертям. А Хорт…
Тосик неожиданно замолчал.
- Что - Хорт?..
Из парня приходилось каждое слово клещами вытягивать, что для Тосика было совершенно нехарактерно.
- … сказал, как бы отцу не пожалеть об этом, потому что всегда найдется то, чем можно убедить кого угодно…
- А потом?
Парень зыркнул в сторону сестры и промолчал. Желваки у него так и заходили под кожей, а глаза странным образом потемнели, наливаясь грозовым свинцом. Я вопросительно перевел взгляд на Ивака, требуя объяснений.
- Потом Хорт начал на Петру пялиться и ухмыляться… - тихо произнес Ивак, в голосе которого тоже были возмущенные нотки.
Петра густо покраснела.
- Понятно…
- Я этого гада убью! – снова вскинулся Тосик, порываясь к ружью. На всякий случай я отодвинул его подальше от парнишки.
- Отставить истерику. Где он, Ивак?
- По огороду лазит… - хмуро ответил младший.
Я отстранил ребят от окна, выглянул. Огромный, как фонарный столб, детина лет двадцати пяти, белобрысый и длинноносый, как вылинявшая цапля, шарил по Петриным грядкам, срывая все, что казалось ему нужным, и безжалостно топча все остальное. Хм… Как был мародером, так и остался. Бот. Самый настоящий Бот.
- Расклад такой, - сказал я, - сейчас я выхожу и спрашиваю, что этому Боту… Хорту тут нужно, а вы…
- Отец сказал, что Хорт против тебя что-то имеет. Лучше я выйду, – тут же горячо запротестовала Петра. – Тебе нельзя!
- Тебе – тем более! – в один голос бросили мы с Тосиком.
Получив мою поддержку, Тосик тут же выпалил:
- Я выйду. Я ему еще за тот раз кое-что должен…
- Тебе мало синяков, да?.. – оборвала брата Петра.
- Если бы он мне тогда подлую подножку не подставил, я бы…
- «Ты бы»! – передразнила Петра. – Тебе отец что говорил? Не лезь! Вот и получил.
- Что, я должен был спокойно слушать, как он шуточки свои гнусные насчет тебя отпускает? – взвился Тосик. – Ничего, в этот раз…
Парень, распаленный жаждой мести, вскочил, намереваясь броситься на улицу, но я приказал ему вернуться на место.
- Остынь. В этот раз будем думать головой, а не кочаном капусты, как говорит твой отец. Не хватало тут еще бои устраивать.
Старший возмущенно насупился.
- Да и не в форме ты еще, парень, - добавил я, гася мальчишеский воинственный пыл. – Нельзя показывать противнику наши слабости. Он должен быть уверен, что в любой момент мы можем дать ему достойный отпор. Фактор боевой готовности, понимаешь?..
Похоже, только этот аргумент и возымел действие.
- А что же делать? – жалобно спросила Петра.
Не хотелось мне подставлять младшего парнишку, но ничего другого придумать не удавалось.
- Видно, Иваку придется, - сказал я, досадуя, что это, как ни крути, - меньшее из зол. – А мы прикрывать будем.
Возможно, у Ивака с его сдержанностью, что-то получится. Я взял парнишку за плечо.
- Выйдешь и скажешь Хорту, что отец скоро вернется. Только так, чтобы он поверил. Спокойно и убедительно.
Ивак, обрадованный серьезным поручением, разгорелся, и кинулся к двери чуть ли не на крыльях. Я, чтобы сбить с него романтику, перехватил его за рукав и без улыбки предупредил:
- Без глупостей, понял? Не провоцируй и не зли его. Иначе потом уши надеру. Я серьезно.
Ивак в запале рванулся, но я держал его до тех пор, пока он чуть не приостыл и не кивнул мне в ответ. Тосик посмотрел брату вслед чуть ли не с завистью.
Я покрепче перехватил ружье. Конечно, я буду подстраховывать мальчишку, но как же мне все это не нравилось, если бы вы знали!..
С волнением и осторожностью мы прильнули к окну. Петра стояла совсем рядом со мной. Совершенно случайно ее узкая загорелая ладошка скользнула по моей руке. Петра вскинула на меня испуганные глазищи и, покраснев, отдернула руку. С такой поспешностью, что сомневаться в выводах Тосика не приходилась: девочка действительно смотрела на меня совершенно особенным взглядом. Странно. Почему же я этого раньше не замечал? Да и не было этого. Не было! Или я совсем глаза потерял.

Эпизод 11. Маячок
***
С того дня, как Зоран притащил меня в дом, - одурманенного и погруженного в сладкие грезы, она приняла на себя роль моей сиделки, и вместе с Зораном проводила у моей постели дни и ночи напролет, выхаживая и вытягивая меня из забытья. Она прикасалась ко мне сотни раз, и делала это без малейшей доли смущения. Относясь ко мне как к пациенту или больному ребенку, нуждающемуся в постоянной заботе и ласке, она с совершенным спокойствием делала всю грязную работу – обтирала меня и ставила холодные компрессы, когда я метался в лихорадке, выносила за мной тазики с рвотой и горшки с прочим содержимым, меняла постельное белье и поила меня каким-то целебным настоем местных трав… Думаю, она могла бы стать прекрасной Сестрой Милосердия или даже Врачом, - в ней были все качества, которых подчас так не хватает служителям Эскулапа.
И уж когда-нибудь, несомненно, из нее вышла бы мудрая и любящая мать.
Петра, Петра!..
Ей рано пришлось узнать, что такое тяжелый фермерский труд. Взвалив на себя всю работа по дому, она убирала, готовила, штопала, обстирывала отца и братьев, весь день носясь как белка в колесе, - всё приводя в порядок и везде поспевая. Но, как ни странно, не утратив при этом ни детской непосредственности, ни девичьей смешливости.
Она вообще любила смеяться. Я постоянно слышал ее веселый беззаботный смех. Он раздавался то тут, то там, - изо всех уголков дома или двора, - звеня в воздухе чистым серебряным ручейком, наполняя жилище Зорана ощущением уюта и покоя, и превращая его в то, что принято называть Домом, Убежищем, Семейным Очагом.
Она была стержнем этого дома, или, точнее, крохотным маяком, собиравшим всех вокруг себя, чтобы оделить своим теплом и светом. Наверняка, и обаяние и смешливость перешли Петре от матери, так же как светлые, цвета лугового меда, волосы и звонкий задорный смех.
Я думаю, именно дочь, с этой ее щедрой способностью делиться нежностью и заботой, и помогла Зорану выжить после смерти Зоранки.
Не знаю, что именно с ней случилось, - Петра, несмотря на свою болтливость, никогда не рассказывала об этом, - но по некоторым отрывочным словам и фразам я сумел понять, что произошло что-то ужасное.
Овдовев, и в одночасье оставшись с тремя маленькими детьми на руках, Зоран собрал вещи и навсегда покинул Город, поселившись здесь, среди леса, и сам стал тянуть свою ношу, решительно отказавшись приводить в дом мачеху.
Он, вероятно, не смог бы пережить гибель жены, так как любил ее до беспамятства, но все силы и время отняла у него забота о детях, а особенно о маленькой Петре, в которой он души не чаял. И это не дало ему с головой уйти в свое горе. Надо было поднимать дом и хозяйство; подрастали сыновья, Петра, и Зоран понемногу отошел, став, как и подобает полновластному хозяину, опорой и защитой дома.
В то время как Петра была его сердцем и душой.

Эпизод 12. Переговоры
***
Щеки Петры полыхали, как маков цвет, и я, чтобы не смущать девушку еще больше, постарался сделать вид, что ничего не произошло. Хотя где-то в груди что-то на секунду сжалось – пронзительно и вместе с тем сладко.
Что это со мной? Уж не позволил ли я такую ересь, как влюбиться в девчонку, почти на десять лет меня младше?..
«Отставить глупости», - приказал я самому себе и повернулся к окну, откуда довольно хорошо просматривалась терраса, где должны были состояться «переговоры».
Ивак стоял у перил и что-то отвечал на вопросы Хорта, распихивавшего брыкавшиеся огурцы по карманам. Парочка из них вывалилась и бойко покатилась в сторону. Ловить или подбирать их мужчина не стал, а просто шагнул вслед и один раздавил ногой, а второй поддал носком сапога, разметав его в зеленые ошметки.
Мальчишка вел себя внешне спокойно, но я видел, как это спокойствие ему далось: его пальцы, вцепившиеся в перила, совсем побелели.
После слов Ивака Хорт несколько раз пристально взглянул на окно, оскалился и что-то сказал, - коротко и резко, обдав парнишку тяжелым злым взглядом. А потом снова осклабился, достал из кармана еще шевелившийся огурец, надкусил и демонстративно выплюнул откусанный кусок в сторону, не спуская взгляда с мальчишки. Ивак застыл, а я почти явственно ощутил, что он напряжен, как струна.
«Только не сорвись, парень, только не сорвись!..» - мысленно взмолился я. К счастью, моя «просьба» была услышана. Ивак, стерпев недвусмысленную угрозу Хорта, просто кивнул.
Я почувствовал, как заболели руки, обхватившие приклад. Я сам сдерживался из последних сил, чтобы не вмешаться и не навесить незваному белобрысому уроду за все хорошее. Каково же было мальчишке, принявшему на себя весь удар?..
«Только не сорвись», - повторил я, уже жалея, что не вышел сам и не поговорил с Хортом «по-мужски». Меня останавливало только то, что я не желал моим хозяевам лишних неприятностей, помимо тех, что уже принес своим появлением. Я-то когда-нибудь уйду, а им еще жить здесь, среди местных… Среди которых наверняка полно таких вот циничных и бесцеремонных хортов. Недаром я сразу назвал его Ботом: тупая, агрессивная программа, умеющая только вредить да пакостить…
Хорт постоял еще немного, нагло догрызая огурец и испытывая терпение мальчишки. Потом, видя, что провокация не удалась, забросил огрызок в кусты, что-то процедил напоследок и пошел прочь. Прямо через грядки, дотаптывая то, что не успел до этого.
Тосик рядом со мной чуть ли не зарычал.
Нет, все-таки правильно, что не ему пришлось вести переговоры: горяч парень, ох и горяч! Не в меру. Наворотил бы дел.
Ивак выждал, пока Хорт скрылся в дальнем распадке, там, откуда к дому вела тропа, и только тогда махнул нам рукой: выходите.
***
(Продолжение следует...)